счастливая
Иногда бывают такие минуты, когда я совсем теряюсь, теряюсь в разноцветной городской толпе, едва улыбаюсь и не снимаю солнечные очки даже на закате; теряюсь в себе, не могу найти себе места, голова полна тяжелых мыслей, все это от усталости, от неудавшегося, от обычной суеты. Я тогда совсем растворяюсь, ничего не вижу и становлюсь невидимой; я похожа на медузу, которую прибоем выбросило на берег, и она сама не знает, медуза она или полиэтиленовый пакет. Вечером я долго сижу на пляже, читаю пока не стемнеет, у меня "Матисс" Иличевского, это не самая подходящая книга сейчас, но читается очень легко; а море уже совсем холодное, заходить в воду даже боязно, поэтому я быстро перебираюсь в кафе, здесь у меня не столик, а качели, я пью кофе, поджав ноги, и смотрю на маленькие лодочки в порту; наше кафе само как лодочка: от сильного ветра срывается навес и превращается в парус, белоснежный, его раздувает ветер и как будто гонит куда-то по морской глади.
Тем вечером у нас идет первый дождь, это еще не настоящий дождь, а будто кто-то с неба гигантским пульверизатором освежил наш город-сад, я вылетаю на улицу и забываю закрыть дверь в квартиру; а все машины в ржавых песочных пятнах от сегодняшнего хамсина.
К двум часам ночи мне надоедает эта меланхолия, внезапно я сажусь на велосипед и вырываюсь в город. Мой велосипед - это мое спасение, в диминых глазах было ужасное беспокойство, когда он отдавал его мне, и он всячески пытался пресечь мою радость, но такого восторга я давно не испытывала; а велосипед зовут MARIN, что только подтверждает судьбоносность этой встречи; теперь он МОЙ, пусть даже не насовсем. Мы вместе с ним спускаемся в центр, проносимся через порт и улетаем куда-то на север, где уже нет людей, нет никого; проносимся мимо аэропорта, где ночью всегда гирлянды лампочек выложены у дорожек; слева от меня - море, ночью оно пугает меня: черное, густое, сливается в одну непрерывную слепую пустоту с небом, бесконечную пустоту, которая, кажется, еще вот-вот и поглотит тебя, стоит еще на шаг к ней приблизиться, поэтому я стараюсь держаться чуть в стороне; впереди - где-то гроза, молнии рвут небо на обожженные куски; я добираюсь до того места, где внезапно перед глазами вырастает огромная черная скала, и мне кажется, что край света - это здесь.
Этой ночью можно рассмотреть то, чего никогда не увидишь днем, например то, что столики у рыбного ресторана - это подставки от старых "Зингеров", а днем этого никогда не увидишь, потому что под этими столами всегда сотни ног; можно увидеть откуда берутся полосатые дорожки на пляже, как те круги на полях; можно услышать, как перестукиваются лодки с таким звуком, будто они играют в маткот, наш израильский вариант бадминтона; можно застать как в магазины привозят свежие овощи и фрукты, а в пекарнях делают булочки, и вся улица наполнена волшебными запахами. Теперь я держу путь на юг, приезжаю в Яффо, катаюсь по порту, внезапно один из контейнеров оказывается открытым, и я попадаю на выставку: внутри, кроме фотографий, - старые рыболовные сети, волшебный морской хлам, а у двери сидит седой неразговорчивый мужчина и пьет невероятно ароматный кофе. Скоро начнет светать, море перестанет казаться мне пугающей бездной, я поеду завтракать тостами и гранатовым соком у фонтана Аленби и к девяти часам буду уже дома, а через три часа мне позвонит начальница и попросит выйти на работу, и я конечно не смогу отказать.
И вечером, совершенно измотанная, облокотившись на велосипед, я сижу прямо на песке на пляже Фришман со стаканчиком кофе из гостиницы, у меня нет никаких сил ехать домой и больше всего на свете хочется лечь спать прямо здесь; я нашла новую ракушку и ношу ее как кольцо; я чувствую себя совсем по-другому, я снова становлюсь собой, потому что иногда в этом есть самая сила: когда ты вдруг устаешь, напомнить себе, что ты живой, довести все до предела, почувствовать все сразу: страх, восторг, влюбленность, скорость; почувствовать физически через боль, усталость, холод, ветер в лицо; ты испытываешь себя, бесконечно проверяешь свои возможности, но секрет в том, что ты знаешь: они безграничны. И поэтому к двум часам ночи я возвращаюсь домой, прошли ровно сутки, я с трудом поднимаю велосипед на второй этаж по нашей ужасной лестнице, я снова самая счастливая на свете, а в моей велокорзинке полно песка.
Тем вечером у нас идет первый дождь, это еще не настоящий дождь, а будто кто-то с неба гигантским пульверизатором освежил наш город-сад, я вылетаю на улицу и забываю закрыть дверь в квартиру; а все машины в ржавых песочных пятнах от сегодняшнего хамсина.
К двум часам ночи мне надоедает эта меланхолия, внезапно я сажусь на велосипед и вырываюсь в город. Мой велосипед - это мое спасение, в диминых глазах было ужасное беспокойство, когда он отдавал его мне, и он всячески пытался пресечь мою радость, но такого восторга я давно не испытывала; а велосипед зовут MARIN, что только подтверждает судьбоносность этой встречи; теперь он МОЙ, пусть даже не насовсем. Мы вместе с ним спускаемся в центр, проносимся через порт и улетаем куда-то на север, где уже нет людей, нет никого; проносимся мимо аэропорта, где ночью всегда гирлянды лампочек выложены у дорожек; слева от меня - море, ночью оно пугает меня: черное, густое, сливается в одну непрерывную слепую пустоту с небом, бесконечную пустоту, которая, кажется, еще вот-вот и поглотит тебя, стоит еще на шаг к ней приблизиться, поэтому я стараюсь держаться чуть в стороне; впереди - где-то гроза, молнии рвут небо на обожженные куски; я добираюсь до того места, где внезапно перед глазами вырастает огромная черная скала, и мне кажется, что край света - это здесь.
Этой ночью можно рассмотреть то, чего никогда не увидишь днем, например то, что столики у рыбного ресторана - это подставки от старых "Зингеров", а днем этого никогда не увидишь, потому что под этими столами всегда сотни ног; можно увидеть откуда берутся полосатые дорожки на пляже, как те круги на полях; можно услышать, как перестукиваются лодки с таким звуком, будто они играют в маткот, наш израильский вариант бадминтона; можно застать как в магазины привозят свежие овощи и фрукты, а в пекарнях делают булочки, и вся улица наполнена волшебными запахами. Теперь я держу путь на юг, приезжаю в Яффо, катаюсь по порту, внезапно один из контейнеров оказывается открытым, и я попадаю на выставку: внутри, кроме фотографий, - старые рыболовные сети, волшебный морской хлам, а у двери сидит седой неразговорчивый мужчина и пьет невероятно ароматный кофе. Скоро начнет светать, море перестанет казаться мне пугающей бездной, я поеду завтракать тостами и гранатовым соком у фонтана Аленби и к девяти часам буду уже дома, а через три часа мне позвонит начальница и попросит выйти на работу, и я конечно не смогу отказать.
И вечером, совершенно измотанная, облокотившись на велосипед, я сижу прямо на песке на пляже Фришман со стаканчиком кофе из гостиницы, у меня нет никаких сил ехать домой и больше всего на свете хочется лечь спать прямо здесь; я нашла новую ракушку и ношу ее как кольцо; я чувствую себя совсем по-другому, я снова становлюсь собой, потому что иногда в этом есть самая сила: когда ты вдруг устаешь, напомнить себе, что ты живой, довести все до предела, почувствовать все сразу: страх, восторг, влюбленность, скорость; почувствовать физически через боль, усталость, холод, ветер в лицо; ты испытываешь себя, бесконечно проверяешь свои возможности, но секрет в том, что ты знаешь: они безграничны. И поэтому к двум часам ночи я возвращаюсь домой, прошли ровно сутки, я с трудом поднимаю велосипед на второй этаж по нашей ужасной лестнице, я снова самая счастливая на свете, а в моей велокорзинке полно песка.
