Меня не оставляет ощущение волшебства, бесконечно происходящего со мной. Я не устаю смотреть по сторонам, я сажусь на велосипед после кальянной и еду домой, на улице темно, и я так задумалась, так засмотрелась по сторонам, что пропустила нужный поворот и опомнилась только в самом сердце арабского района. Здесь старые удивительные дома, вдруг на фасадах огромные розетки, может, в них когда-то были витражи; на гигантском крыльце у такого дома собирается вся огромная семья, сидят женщины в длинных платьях, седые главы семей в плетеных креслах, толпы смуглых детей. У фонтана в Яффо играет саксофонист, он сидит прямо на парапете и играет что-то такое задумчивое, абстрактное, не те надоедливые мелодии, что играют в переходах, а что-то от сердца, случайные ноты, будто они следуют за его мыслями о чем-то непростом, но родном и близком, я останавливаюсь и несколько минут смотрю на него не отрываясь, рядом с ним на бумажной салфетке стоит бокал с белым вином, и это медовое золото в бокале ловит свет уличных фонарей и звенит на всю улицу, а золото саксофона отвечает ему.
Каждый день волшебный. Каждая улица. Каждый человек. Мы сидим в кафе, столик на открытой террасе, кроме нас здесь только один мужчина, он сидит в самом углу, курит сигару и ест арбуз с сыром, наше любимое средиземноморское лакомство. На бульваре Ротшильд стоит чей-то велосипед, у него в корзине и на багажнике искусственные цветы и листья, но, кажется, он стоит тут давно, и настоящие листья прорастают сквозь искусственные, они срастаются между собой, сплетаются; в книжном магазине в Дизенгоф-центре по-прежнему живет моя любимая собака, похожая на белого медведя, на большое белое облако, на сахарную вату; здесь на площади у фонтана сидит негритянка в длинной цветастой юбке и с цветами в волосах, она улыбается, играет на гитаре и поет что-то национальное, похожее на босанову.
Вечером я прихожу домой и замечаю, что в занавесках у входа в комнату прячется ящерица, она пугается меня и прячется в моих босоножках.
Здесь по утрам совсем другое небо, я выглядываю в окно в 6 утра и вижу абсолютно белое небо, оно белое как белый город Тель-Авива, они теряются друг в друге, тонут; и я выхожу каждое утро и иду вдоль моря; сегодня таксисты у гостиницы, которые здороваются со мной каждое утро, делают мне чай в бумажном стаканчике, я улыбаюсь, у меня теперь хорошее настроение на весь день, чай слишком сладкий, но я с удовольствием выпью его по дороге на работу. А днем, когда я выхожу на улицу, я всегда беру с собой артик - израильский фруктовый лед, - мне хватает порции как раз чтоб пройти расстояние от работы до автобуса, и самое приятное - это тот момент, когда ты подносишь этот яркий кусок фруктового льда к лицу, чтоб укусить, и чувствуешь холод у подбородка, и полуденная жара становится совсем незаметной.
И вечером - велосипедные прогулки, почти пустые улицы; теплый, приветливый, тенистый Неве-Цедек, вино и море, горячее и соленое; а дома - Олег и Цви, мне так везет с соседями в Израиле, пьем вино и бренди, дурачимся и слушаем Леди Гагу; завтра на работу, я превратилась в трудоголика и не беру выходных; завтра вечером снова на море, утонуть в этом городе, в этом воздухе, в этом счастье, которым я захлебываюсь каждый день.