Вот уже третий день, вернувшись в Израиль, я все сижу и жду, пока получится рассказать о поездке домой. Хочется ничего не забыть, и рассказать, как мы с Катей в английском кафе пили чай, я - с листьями дерева гинкго и пассифлорой, Катя - с алычей; как бабушка варила мне малиновое варенье в дорогу и в доме пахло ягодой и жженым сахаром; как я зачитывалась балтийской мифологией и в какой-то момент переставала понимать, что я прочитала, а что придумала сама; как мы с мамой делали вафли в старой советской космической вафельнице, грызли их и смотрели старые пленки; как Сережа с Олей привезли мне перед отъездом торт с совой, сделанный специально для меня, и мы сидели в парке на набережной ночью в летнем кафе, попросив разрешения у охранника, и как потом полночи с С. И. по очереди бесконечно провожали друг друга домой, а потом утром ели арбуз; как с С. Л. прятались от дождя в переходе и разговаривали за все время (два года не общались? больше?) и про то, как предчувствуя отъезд я рисовала в ежедневнике поезд.
А еще про то, что у папы дома как и много лет назад пахнет блинчиками со сгущенкой; как во всем доме и во дворе отключили свет, и ребята, сидевшие на площадке, дружно включили мобильные телефоны и потянулись к арке, превратившись в эльфов-блуждающих огоньков, и как в Александровском саду по воскресеньям играет духовой оркестр, а на площадке пожилые пары танцуют вальс, а на скамейке у клумбы сидит немолодой дядечка в военной форме, держит в руках радио и слушает, и на минуту на свободное место рядом с ним присела дама в красном бархате, и они смотрелись отличной парой.
Я где-то потеряла свое вдохновение, и теперь мне немедленно нужно искать новое для того, чтоб не потеряться самой.